— Ох, да ну тебя, — насупилась Мёрфи. — Как Майкл?
— Выкарабкается, — ответил я. — Хотя его здорово покорежило. Не знаю, насколько подвижен он будет после всего этого.
Мёрфи прикусила губу.
— Что будет, если он не сможет… заниматься дальше этим своим рыцарским бизнесом?
Я покачал головой.
— Представления не имею.
— Я просто… мне казалось, принять один из этих мечей — это не та работа, от которой можно отказаться.
Я уставился на Мёрфи.
— Нет, Мерф. Тут не может быть никакого обязалова, никаких принудительных жертвоприношений. Ты всегда вольна в выборе. Это… на этом основана вера, если я ее правильно понимаю.
Некоторое время она молча переваривала это.
— Это не потому, что я не верую, — сказала она, наконец.
— Я знаю, — сказал я.
Она кивнула.
— Понимаешь, Гарри, это не потому, что это не для меня. Просто я уже выбрала себе дорогу. Я принесла присягу. Это для меня важнее, чем любая новая работа.
— Я знаю, — повторил я. — Если бы ты была не та, какая ты есть, Мёрф, Меч Веры не реагировал бы на тебя так сильно, как он это сделал. И уж если это ясно даже такому толстокожему чурбану, как я, мне кажется, Всевышний тоже мог бы это понять.
Она фыркнула и слабо улыбнулась мне. Остаток пути мы ехали молча.
— Гарри, — произнесла она, остановив машину рядом с откопанным из-под сугроба Голубым Жучком. — Тебе никогда не кажется, что мы так и состаримся одинокими? Что мы… ну, не знаю… обречены не иметь никого? В смысле, надолго?
Я сжал и разжал пальцы обожженной левой руки, потом пальцы правой, которые все еще покалывало немного.
— Меня гораздо больше беспокоят вещи, от которых я никогда не избавлюсь, — я внимательно посмотрел на нее. — Что это навело тебя на такую жизнерадостную тему?
Она слабо улыбнулась мне.
— Просто… Как-то все разваливается, Гарри. Я не вижу этого, и я не могу доказать этого, но я знаю это, — она тряхнула головой. — Может, это у меня просто крыша едет.
Я продолжал смотреть на нее, нахмурившись.
— Нет, Мёрф. Не едет.
— Какие-то пакости происходят, — сказала она.
— Угу. И мне тоже не удается собрать все части мозаики. Пока не удается. Но вчера ночью мы обломали кое-кого из нехороших парней. Они пытались дорваться до Архива, используя для этого динарианцев.
— Чего они добивались?
— Не знаю, — признался я. — Но наверняка чего-то очень и очень плохого.
— Я хочу биться в этой войне, Гарри.
— О’кей.
— До самого конца. Обещай мне.
— Заметано, — я протянул ей руку.
Она пожала ее.
Отец Фортхилл уже спал, когда я заглянул к нему в церковь, но мне отворил дверь Саня. Вид он имел усталый и помятый, но улыбался.
— Майкл очнулся и говорил.
— Вот это здорово, — с облегчением улыбнулся я. — Что он сказал?
— Хотел знать, удалось ли вам благополучно выбраться. Потом снова уснул.
Я рассмеялся, и мы с Саней обнялись — по-мужски, хлопая друг друга по спине. Правда, он немного испортил это дурацкой русской привычкой лобызать в обе щеки.
— Заходите, заходите, — сказал он. — Извините, что тормошил вас раньше. Мы просто хотели побыстрее собрать монеты обратно и сложить их в безопасное место.
— У меня их нет, — выдохнул я.
Улыбка исчезла с его лица.
— Как?
Я рассказал ему про Шипастого Намшиила.
Саня выругался по-русски и почесал щетину.
— Идем, — махнул он рукой.
Через залы и прочие помещения для прихожан мы прошли в служебную часть огромной церкви и оказались на кухне. Саня подошел к холодильнику, открыл его и достал бутылку бурбона. Он налил немного в кофейную чашку, выпил и налил еще. Потом протянул мне бутылку.
— Нет, спасибо. А разве вам не положено пить водку?
— А разве вам не положено носить остроконечный колпак и летать на метле?
— Туше, — хмыкнул я.
Саня тряхнул головой и принялся загибать пальцы.
— Одиннадцать. Плюс шесть. Семнадцать. Могло быть и хуже.
— Но мы пришили Намшиила Колючего, — возразил я. — И Старший Бебека разделал Магога под орех. Завтра принесу его монету.
В глазах у Сани зажглось мстительное удовлетворение — вспыхнуло и тут же погасло.
— Магог? Славно. Но не Намшиил. Нет.
— Что значит «нет»? Я своими глазами видел, как Майкл отрубил ему руку и сунул к себе в сумку.
— Да, — кивнул Саня. — И монета находилась под кожей его правой руки. Но ее не оказалось в сумке, когда его привезли в больницу.
— Чего?
Саня кивнул.
— Мы еще в вертолете сняли его доспехи и прочее, чтобы остановить кровотечение. Возможно, она упала в озеро.
Я фыркнул.
Он поморщился и кивнул.
— Да, я понимаю. Такое не случается само собой.
Я вздохнул.
— Марконе. Я разберусь.
— Вы уверены?
— Угу. Я знаю эту братию. Поеду, пообщаюсь с ними прямо сейчас. Хотя давно уже не терпится добраться домой, — я с трудом оторвался от тумбы, на которую опирался. — Что ж, всего одно дело осталось, да?
— Два, — сказал Саня. Он вышел и через минуту вернулся.
Он нес «Амораккиус» в ножнах. Он протянул его мне.
Я заломил бровь.
— Инструкции, — сказал Саня. — Я должен отдать его вам, и вы бу…
— Буду знать, кому его вручить, — буркнул я и задрал голову к потолку. — То-то сейчас кое-кто смеется надо мной, — я немного повысил голос. — Я не обязан этого делать! Слышишь? Я вольный человек! Вот бы Ты сам прыгал в озеро — я бы на Тебя посмотрел!
Саня молча протягивал мне меч.
Я вырвал меч из его рук и, чертыхаясь себе под нос, поковылял обратно к моему «Фольксвагену». Я швырнул меч на задний диван.